Затем вскочил с кровати, защелкнул замочки чемодана, метнулся к шкафу, сунул туда это чудо советской промышленности…или не советской…девчонка-скрипачка говорила, мол, он трофейный…Да по фигу! В общем, спрятал я чемодан обратно в шкаф, потом подошёл к двери и открыл замок. Хорошо, наученный опытом, догадался с самого начала, как только вернулся, закрыться. Потому что тут у людей нет ни малейшего понимания о личных границах.

— Денис Сергеевич! — Циля застыла на пороге. Вид у нее был взволнованный. В глазах блестели слёзы.

— О, Господи…что случилось? Пожар? Потоп? Мы все умрем? — Я даже занервничал, если честно.

Особенно из-за того факта, что плакать эта девица прибежала ко мне. Мы с ней не настолько близки, между прочим. А она, судя по дрожащим губам и нервным движениям плеч, собиралась не просто плакать. Она собиралась закатить истерику.

— Мама…мама, она…О…– Циля всхлипнула, а затем вдруг кинулась мне на шею. То есть прямо буквально кинулась и прямо буквально на шею. Я сначала даже растерялся.

Чисто теоретически, учитывая, что Циля с помощью одной руки висела на мне, а с помощью второй почему-то прижимала мое комиссарское…то есть капитанское тело покрепче к себе, намерения у нее, скажем прямо, вообще ни разу не невинные. По крайней мере я своей грудью, (естественно мужественной и брутальной), ощущал все выпуклости девичьей груди,(естественно весьма приятной), размера этак четвертого, не меньше.

С другой стороны, прежде не бывало такого, чтоб женщины откровенно давали намек на личный интерес, падали в мои объятия, но при этом умывались слезами. А Циля ими натурально умывалась.

Я, конечно, мог бы предположить, что это слезы восторга от нашей с капитаном Волковым умопомрачительной привлекательности, но, думаю, вряд ли. Да еще эти слова про маму.

— Циля, что с мамой? Мама жива? Эй! Циля!

Я с трудом отодрал завывающую девицу от себя. Причем реально ее пришлось отдирать. Потому что та рука, которой она обхватила меня за среднюю часть тела, то есть за талию, как-то ненавязчиво оказалась под рубашкой. Я даже не заметил, когда и как Циля успела вытащить эту рубашку из брюк.

— Денис Сергеевич! — Девица отступила на один шаг назад, сложила ладошки в молитвенном жесте и прижала их к груди. Слава богу, уже к своей. — Мама сказала, вы сегодня идете на встречу с серьёзными людьми…

— Тьфу ты, млять…– Не сдержавшись, выругался я вслух и с чувством плюнул на пол.– Думал и правда что-то случилось…

Не прям плюнул, конечно. Люди мы культурные. Изобразил, что плюнул. Потому как идиотство сложившейся ситуации раздражало сильно. А я и без того был на взводе. Еще фраза такая дурацкая. Иду на встречу с серьёзными людьми… Мне, кстати, интересно, тут вообще хоть что-то остаётся в тайне? Просто сам факт немного удивляет. Так-то речь о готовящемся преступлении, если что.

— Циля! Я подумал, случилось страшное с вашей мамой!

— С мамой? — Циля слегка зависла, соображая, почему в столь трогательный момент, несущий к тому же интимный посыл, я вдруг говорю о тете Мире. Она, видимо, уже забыла, с какими словами появилась на пороге комнаты. — Та все в порядке с мамой! Шо с ней может случиться⁈ Она в свои пятьдесят два года имеет прекрасное настоящее без мужа. Тем более, наш покойный папа был не самый прекрасный муж. Он так сильно любил северный климат, шо каждые полгода уезжал сразу на несколько лет поближе к Соловкам. Но какая, знаете ли, разница? У мамы таки муж был. А у меня таки сейчас нет мужа. И я боюсь, шо, благодаря маме, не будет. Ви зачем имеете интерес до таких делов? А я? А как же ж я? А как же ж мы с вами?

Вот тут настала моя очередь зависать. Я просто не понял логики Цили. В какой момент появилось это «мы с вами»? Одна прогулка по городу вовсе не означает, будто у нас уже есть совместное будущее.

Я только открыл рот, собираясь пояснить Циле степень ее заблуждений, как мне пришлось закрыть его обратно. Расставить все точки над «и» нам была не судьба.

Народу в комнате прибавилось ровно на одного человека.

— Циля, ну шо ты такая неблагодарная дрянь? Ты загоняешь маму в гроб. Денис Сергеевич, она загоняет маму в гроб! Делает маме нервы! Циля, замолчи сейчас же свой рот! Денис Сергеевич знает, шо ему делать. Он тебе не какой-то босяк с рынка. Ну-ка брысь отсюдова в кухню!

— Мама! Мама, ви опять не даете мне щастья! Ви зачем свели Дениса Сергеевича с этими…с этими…– Циля всхлипнула пару раз, а потом взмахнула руками, словно собиралась взлететь, и бросила к выходу из комнаты. Правда, на пороге она резко остановилась, обернулась к тете Мире и ехидно заявила:

— И шоб ви знали, тот дядя Яша, который уже месяц ходит по нашей улице к рынку, хотя ему таки не по пути, не захочет иметь с вами совместных планов, мама. Ви же храпите, шо пьяный сапожник. Я нынче всю ночь не спала… Дворовые собаки лаяли, как оглашенные, потому шо ви всю ночь храпели.

— А шо ты хотела? Шобы собаки всю ночь храпели, а я всю ночь лаяла? Бегом в кухню! Там котлеты шкворчат! Имей, наконец, желание показать свой ум, а не дурость. И где я так согрешила… Нет, твой папа был тот еще идиёт, но куда же мене еще одна идиётка…Денис Сергеевич теперь водит дела с серьёзными людьми. А если он поймет, какая ты дура, как ты не уважаешь свою маму, то не поможут даже те котлеты, шо я лепила с самого утра.

Циля после слов матери залилась краской, громко фыркнула, крутанулась на месте и выскочила из комнаты. По лестнице она бежала с таким грохотом, будто пятками вколачивала невидимые гвозди. Я реально начал опасаться, как бы эта лестница не развалилась к чертям собачьим.

Тетя Мира оглянулась, убедившись, что мы остались одни, а потом мелкими шажочками подобралась ко мне совсем близко и принялась извиняться за доставленные неудобства. Раз десять извинилась. Причём с такими интонациями, будто для меня это имело какое-то значение.

Я, конечно, не стал расстраивать женщину. Не стал говорить ей, что мне вообще плевать глубоко и на Цилю, и на саму тетю Миру. Но когда она пошла на одиннадцатый раз, решительно взял женщину за плечи, развернул к выходу и подтолкнул в спину.

— Это все очень интересно, однако мне пора уходить. Тем более, вы в курсе моих планов. Хотя, чего уж я скромничаю. Не только вы. Половина города, похоже, в курсе. Так что… С удовольствием обсудил бы с вами тему воспитания детей, но давайте в следующий раз.

— Таки вам уже пора? Ах, ну, да… Все понимаю. — Тетя Мира затрясла головой, словно китайский болванчик. Но покидать комнату не торопилась.

Этот факт, кстати, внезапно показался мне подозрительным. Притихшая относительно денег паранойя, вернее относительно того, что все вокруг только и ждут возможности их скомуниздить, снова радостно подняла голову.

Я быстро глянул в сторону шкафа, дабы убедиться, что дверца прикрыта плотно. Потом подхватил тетю Миру под ручку и натурально вытащил ее из комнаты на лестницу. Комнату, само собой, закрыл на замок. Хотя, маята в душе́ все равно оставалась.

— Скажите, как найти старый пустырь? — Поинтересовался я у хозяйки.

В конце концов, раз она знает, что сегодня намечаются всякие мутные дела, почему бы и не спросить в лоб. Я понятия не имею, где искать этот долбаный пустырь.

Когда вчера вечером спрашивал Рому, тот ответил, мол, каждый дурак знает. Сегодня спросил Гольдмана, но Миша отделался такой же фразой. Радовал факт, что я, видимо, всё-таки не дурак, раз не знаю.

Тетя Мира в двух словах объяснила, как найти нужное место. Я искренне ее поблагодарил за помощь и благополучно покинул свое временное жилище. А я очень надеюсь, что оно временное…

И вот уже в тот момент надо было призадуматься, точно ли мне надо идти на встречу? Ведь вполне ясно, если с самого начала все пошло через жопу, так и продолжать не надо. Потому что голова от жопы очень далеко, и суть происходящего никак не сможет резко свернуть в положительном направлении. Но, нет…

Я топал по улице, в сторону пустыря, успокаивая себя тем, что раз уж мне дали второй шанс,( хотя кто об этом просил? ), то, наверное, вряд ли сделали это ради глупой перспективы погибнуть в бандитской перестрелке во время ограбления. Значит, все должно быть если не хорошо, то хотя бы нормально.